Меня околдовывают блики солнца на пологих волнах, отражения зеленых силуэтов плоскокроных сосен, скалы, словно нескладно выстроенные из старого необожженого кирпича.
...
Стоя на горе Соррентинского полуострова, море оказывается повсюду, справа - Неаполитанский залив с большими кораблями, туристическими городами, суетливым Сорренто и замершим Везувием, слева - спокойная лазурная бесконечность Амальфитанского побережья, скалы, сосны и чистейшая вода. Амальфи, Прайано, Позитано, Фуроре - колдовские места со старой морской магией, первые морские республики, кошачье царство, ночной лов рыбы, террасы над морем, дома на скалах, узкие дороги, пещеры, вертепы и старые башни на скалах, стоящих одиноко в море.
Мы возвращаемся сюда вновь и вновь, потому что вода только здесь имеет особенную прозрачность и волшебный цвет, потому что только здесь, чтобы попасть на пляж, нужно преодолеть два высоких лифта, вырубленных в скале, а чтобы попасть в отель - оставить машину наверху, где только площадка и домик, и спуститься в холл отеля на лифте. Мы купаемся в спокойной воде, глядя на просыпающийся Позитано, едим свежайшую рыбу, пьем кампанское белое (Falanghina - летняя традиция), ходим пешком, покупаем "почти неаполитанскую пиццу", наслаждаемся свежим инжиром на завтрак и дышим морем.
...
Зимой море разбивает старые дома, прочто стоящие здесь веками наперекор его могучей воле. Оно крадет лодки, срывает ставни, и в редкие моменты сильнейшей ярости разбивает стекла в домах. Оно мстит Амальфи, старой морской столице, за ее наприступность, неуступчивую твердость, за то, что оно может потопить корабли, но не может ничего сделать с висящими над ним домами.
Я хочу видеть эту бешенную ярость, достающую вверх на десятки метров, ревущую, зимнюю, под свинцовым небом.
После улыбчивого Салерно с рождественскими огнями, мне хочется кутаться в шарф, и смотреть на это безумие.