Мне ужасно хочется свежего итальянского или испанского хлеба, утреннего, испеченного руками мастера под конец ночи. Я вспоминаю, как в Фрозиноне, каждое утро, выходя из дома в шесть утра, мы проходили мимо булочной, в которой уже во всю толпились клиенты. В основном это operai, начинающие свои дела раньше всех. В утренних поездах то и дело чувствуется легкий аромат свежего хлеба. В Италии мне нравится слегка поджаривать кусочки, чтобы утром любоваться их золотистому цвету, сдобренному оливковым маслом и пастой из оливок или помидор. Мы с Дж. обожаем bruschette.
Мне часто вспоминается Майорка и наш с  Просто ОНА завтрак в каком-то небольшом баре. Несмотря на невероятно красивый вид с крыши отеля, утопающей в зелени и цветах, и забывая о возможности смотреть на ранее утро, залив, мачты яхт, дворец, собор и город, - мы уселись за столики прямо на небольшой площади, потому что эти bocadillos были восхитительно прекрасны. Испанский хлеб был разрезан пополам, и кусочки больших помидор лежали на одной половине, а на другой красовалась sobrassada.
Испанский и итальянский хлеб приносят в корзинках (я тоже хочу купить корзинку для хлеба в наш дом), разрезанный на большие куски, которые нужно отрывать руками. Его можно есть и запивать хорошим красным вином, терпким и жарким, tempranillo из испанской Риохи или сицилийским Nero d'Avola.
В Бельгии хлеб совсем не вкусный, он словно создан, чтобы повторять южноевропейский, но становится более тяжелым и северным. Мне совсем не хотелось есть сэндвичи в Брюсселе, я не могла понять, как коллеги уплетают по два багета и говорят, что они были восхитительны.
В Амстердаме я завтракала у С. северным хлебом, более тяжелым, чем южный. Я думала, что это нормально, особенно когда за завтраком видишь лучи солнца в холодных оттенках желтого, и небо почти бесцветное, с едва уловимой холодной акварельной голубизной. А хлеб был темный, жаркий, с едва уловимым сладковатым привкусом.
В Москве я почти не ем хлеб.