Вечером среды мы бежим по старой московской улице, вверх от метро, против потока людей без лиц, замотанных в шарфы до самых глаз. Мороз самый сильный, меня не спасают ни шарфы, ни теплый шерстяной свитер. Ветер пронизывает, кажется, до самого сердца, и оно уже готово покрыться тонкой ледяной корочкой. Этой зимой мне почему-то ужасно холодно.
На углу нужного дома теплым светом улыбается знакомый итальянский ресторан, там уже настоящее волшебное Рождество. Сразу вспоминается прошлогодний праздник в храме, удивительно красивые вертепы и многочисленные поляки, которые смотрят на "чужаков" с любопытством.
По скользкой лестнице взбираемся в небольшой городской бар, внутри ничего особенного, тихие вечерние беседы за простыми деревянными столиками. Нас охватывает удивление, ведь здесь должен быть концерт. Вдруг появляется девушка-администратор и говорит, что нам дальше, за бар и вниз по-лестнице. Проходим совсем вглубь, в какое-то неофициальное, запрятанное от простых посетителей пространство. Спускаемся вниз по узкой деревянной лестнице и оказываемся в сказочном, сначала кажущимся совсем уж невероятным, подвале. Высоченные стены, кирпич в несколько метров толщиной, своды и решетки. Столики расставлены в нескольких залах этого старорусского зазеркалья. Подземелья Лубянки, Солянки, Китай-города. ......
Замерзнув в холодном подземелье, ныряем в соседнюю дверь итальянского ресторана, чтобы согреться горячим чаем. Без него дойти до метро невозможно. Здесь всё совсем яркое после подземелья. Стены от пола до потолка в азулехос, теплый желтый свет повсюду, легкие белые занавески на окнах украшены разноцветными гирляндами, и даже девушка-официант с ярко-рыжей стрижкой, на душе становится светло. Я рассказываю Gabriel-Hound обо всем на свете, вокруг столика витает аромат горячего чая, чашку обнимают замерзшие ладони. Тепло становится не от чая, а от этого чудесного вечера в самой середине недели.