И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 11 июня 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
если дом в котором ты не был никогда
твой дом
ты должен знать где спрятаны ключи
ты и знаешь
(с) Аюна Аюна
твой дом
ты должен знать где спрятаны ключи
ты и знаешь
(с) Аюна Аюна
четверг, 08 июня 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Над головой
созвездия мигают.
И руки сами тянутся
к огню...
Как страшно мне,
что люди привыкают,
открыв глаза,
не удивляться дню.
Существовать.
Не убегать за сказкой.
И уходить,
как в монастырь,
в стихи.
Ловить Жар-птицу
для жаркого
с кашей.
А Золотую рыбку -
для ухи.
(с) Р. Рожденственский
созвездия мигают.
И руки сами тянутся
к огню...
Как страшно мне,
что люди привыкают,
открыв глаза,
не удивляться дню.
Существовать.
Не убегать за сказкой.
И уходить,
как в монастырь,
в стихи.
Ловить Жар-птицу
для жаркого
с кашей.
А Золотую рыбку -
для ухи.
(с) Р. Рожденственский
пятница, 02 июня 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Теплый Рим, мой любимый район Prati, приятный ветерок, который так и норовит унести мою шляпу, и развевающий белое кружевное платье, ласкающий плечи. Решительные мужчины, предлагающие угостить чашечкой кофе в ближайшем баре, говорящие что меня непременно кто-нибудь украдет, и от которых я ускользаю смеясь, потому что А. ждет меня на углу Юлия Цезаря и Милиций.
Я впервые вижу его без галстука, в кедах, но с неизменной элегантностью.
***
Площадь Святого Петра, такая красивая, моя любимая, и, оказывается, особенная для него. Я снова удивляюсь, как в этом маленьком городе мы умудрились не встретиться случайно за все эти три года, учитывая магическое совпадение деталей. Смешные рассказы об удиенции у Иоанна Павла II, столько слов, впечатлений, мой искренний смех от рассказа о калабрийских пижонах, а потом - прогулка до прекрасной джелатерии почти у площади Кавур, и мороженное, и шоколадная бачо перуджино с пожеланием, о котором я забываю, и разговоры, которые обрываются, едва приближаясь к его отъезду.
***
Переполненное метро, его гипнотический взгляд, и обещание писать, и планы на прогулку в Вилла Боргезе, и горьковатый привкус расставания и предстоящей пустоты в оставшихся днях римской весны.
***
Наверное, я слишком большая, чтобы верить обещаниям.
Я впервые вижу его без галстука, в кедах, но с неизменной элегантностью.
***
Площадь Святого Петра, такая красивая, моя любимая, и, оказывается, особенная для него. Я снова удивляюсь, как в этом маленьком городе мы умудрились не встретиться случайно за все эти три года, учитывая магическое совпадение деталей. Смешные рассказы об удиенции у Иоанна Павла II, столько слов, впечатлений, мой искренний смех от рассказа о калабрийских пижонах, а потом - прогулка до прекрасной джелатерии почти у площади Кавур, и мороженное, и шоколадная бачо перуджино с пожеланием, о котором я забываю, и разговоры, которые обрываются, едва приближаясь к его отъезду.
***
Переполненное метро, его гипнотический взгляд, и обещание писать, и планы на прогулку в Вилла Боргезе, и горьковатый привкус расставания и предстоящей пустоты в оставшихся днях римской весны.
***
Наверное, я слишком большая, чтобы верить обещаниям.
вторник, 30 мая 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Неожиданная последняя лекция, неожиданный день, когда фатальные несовпадения превращаются в удивительный день в теплом весеннем Риме, но оставляют горьковатый привкус.
***
В суете после лекции мы теряемся, и я думаю, что на этот раз насовсем, но уже на выходе из факультета сталкиваемся, словно в кино, каждый смотря в свой телефон. Он - пытаясь реанимировать свой, чтобы позвонить мне. Мы идем выпить последний кофе, который внезапно превращается в обед, послеобеденную прогулку с восхитительным мороженным в парке Виллы Торлония. День, который мы проводим вместе, болтая до самого вечера, на скамейке в парке, недоступные для всего мира абоненты, пока поздние весенние сумерки не напоминают, что мне нужно успеть на поезд.
***
Разговор обо всем, от университетских секретов до его семьи, Калабрии, арберишах и госпитальерах в его родословной, любви к верховой езде и его белом коне, о братьях, приключениях и "вопросах чести" на юге, о друзьях и старых историях, книгах (почему все мужчины моей жизни - неисправимые любители книг?..), о планах на будущем и его самостоятельной жизни в Риме.
Он рассказывает, как занимался политикой и достиг серьезных результатов, как выкручивался из сложных историй, о войне в змеином гнезде факультета и том, как любит мстить с холодным сердцем, даже спустя время, и во всем этом, в его планах и мечтах, во взглядах на жизнь, - я отчего-то отчетливо узнаю себя, и вдруг начинаю чувствовать себя живой.
Наши дни рождения разнятся только на четыре дня.
Он рассказывает, что любит готовить, и перечисляя фирменную пасту, мне хочется напроситься на обед. Мы возвращаемся пешком, молча, потому что так многое было сказано, отдыхая от дневной жары и наслаждаясь теплым вечером, полным ароматов акаций и роз. Телефоны оживают только после расставания.
Этот побег от целого мира в парк был так прекрасен.
***
Если несовпадения вдруг позволят, мы увидимся снова.
***
В субботу он уезжает в Эдинбург на год.
***
В суете после лекции мы теряемся, и я думаю, что на этот раз насовсем, но уже на выходе из факультета сталкиваемся, словно в кино, каждый смотря в свой телефон. Он - пытаясь реанимировать свой, чтобы позвонить мне. Мы идем выпить последний кофе, который внезапно превращается в обед, послеобеденную прогулку с восхитительным мороженным в парке Виллы Торлония. День, который мы проводим вместе, болтая до самого вечера, на скамейке в парке, недоступные для всего мира абоненты, пока поздние весенние сумерки не напоминают, что мне нужно успеть на поезд.
***
Разговор обо всем, от университетских секретов до его семьи, Калабрии, арберишах и госпитальерах в его родословной, любви к верховой езде и его белом коне, о братьях, приключениях и "вопросах чести" на юге, о друзьях и старых историях, книгах (почему все мужчины моей жизни - неисправимые любители книг?..), о планах на будущем и его самостоятельной жизни в Риме.
Он рассказывает, как занимался политикой и достиг серьезных результатов, как выкручивался из сложных историй, о войне в змеином гнезде факультета и том, как любит мстить с холодным сердцем, даже спустя время, и во всем этом, в его планах и мечтах, во взглядах на жизнь, - я отчего-то отчетливо узнаю себя, и вдруг начинаю чувствовать себя живой.
Наши дни рождения разнятся только на четыре дня.
Он рассказывает, что любит готовить, и перечисляя фирменную пасту, мне хочется напроситься на обед. Мы возвращаемся пешком, молча, потому что так многое было сказано, отдыхая от дневной жары и наслаждаясь теплым вечером, полным ароматов акаций и роз. Телефоны оживают только после расставания.
Этот побег от целого мира в парк был так прекрасен.
***
Если несовпадения вдруг позволят, мы увидимся снова.
***
В субботу он уезжает в Эдинбург на год.
пятница, 26 мая 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
все письма любви
на дне
океана дыханья
***
и вот ты просыпаешься
и на левой ладони у тебя ветер
и на правой ладони ветер
расправляешь руки и начинаешь кружится
через несколько дней ветер доберется до середины
чуть-чуть ещё и ветер врастет в позвоночник
и ты говоришь себе господи неужели весна наступила
еще несколько дней и в горло вольется солнце
***
кажется в океане волна
родилась умерла
кажется ты
умерла родилась
в океане бога
***
как долго я шла к этому состоянию полного одиночества
я пришла к нему и мир оказался заполненным до краев
и теперь я ощущаю каждую снежинку на губах
каждую каплю света на радужке
все вещи стали великими
наверно
это любовь
(с) Аюна Аюна
на дне
океана дыханья
***
и вот ты просыпаешься
и на левой ладони у тебя ветер
и на правой ладони ветер
расправляешь руки и начинаешь кружится
через несколько дней ветер доберется до середины
чуть-чуть ещё и ветер врастет в позвоночник
и ты говоришь себе господи неужели весна наступила
еще несколько дней и в горло вольется солнце
***
кажется в океане волна
родилась умерла
кажется ты
умерла родилась
в океане бога
***
как долго я шла к этому состоянию полного одиночества
я пришла к нему и мир оказался заполненным до краев
и теперь я ощущаю каждую снежинку на губах
каждую каплю света на радужке
все вещи стали великими
наверно
это любовь
(с) Аюна Аюна
среда, 24 мая 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Красивый силуэт города вырисовывается у подножия горы, на вершине которой - старая крепость и церковь, отделенные от города лесом. На улицах видны люди в традиционных костюмах - желтых, синих или черных рубашках, красных платках на шее, белых штанах и красных длинных поясах, болтающихся хвостом. Мы оставляем машину и следуем за ними, заинтригованные тем, что нас ждет. 
Толпа стекается со всех сторон, и мы следуем за подростками в костюмах, явно знающими секретные проходы. В очередной раз вынырнув на одну из улиц, людской поток подхватывает нас и несет к центральной площади, большой и такой красивой, что у меня вырывается вздох восторга. Я чувствую, что теряюсь и теряю связь со временем. В окружающем меня средневековьи - непередаваемая красота, строгость, и одновременная невесомость готики, направленной к небесам. В окнах собора - кухарки и пажи, солдаты и ceraioli. Когда начинает бить огромный колокол, огромная площадь стихает, и на нее въезжают белоснежные лошади с всадниками-рыцарями, а потом проходят группы главных участников - ceraioli mezzani - подростков, который готовятся к тому, чтобы участвовать в главном празднике, который каждый год, вот уже почти тысячу лет, проводится на неделю раньше. Затем барабанщики и трубачи с главной лестницы собора оповещают о конце мессы, и из собора, под перезвон колоколов, один за одним, выходят капитаны. Затем выносят сами ceri - огромные деревянные конструкции со статуями трех святых, и начинается гонка. Эти тяжелые конструкции носят по улицам города, а вечером происходит самое красочное представление - группы, под предводительством капитанов, несут ceri в базилику Св. Убальдо, около четырех километров в гору.
Перезвон колоколов, гвалт разноголосой толпы, флаги из окон, окружающее средневековье, - кажется, заставляют меня потерять голову. Так нелепо быть одетым в современную одежду. И совсем забываются - фотоаппарат и телефон.
После того, как действо на площади заканчивается, вся толпа рассыпается по своим районам, чтобы праздновать всем вместе за столами, накрытыми прямо на улице или в cantina, или в своих старых домах, двери которых остаются распахнуты для всех.
Мне уже хочется вернуться в эту сказку, гулять по улочкам, которые, отчего-то кажутся такими родными.
понедельник, 22 мая 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
В пятницу Дж. будит меня, чтобы сказать, что пора собираться и выезжать в Умбрию. Он устроил этот волшебный сюрприз к моему дню рождения.
***
В пятницу мы ловим ветер на Monte Cucco, вдыхаем холодный воздух Апеннин и играем с лошадьми, пасущимися на краю земли на лугу, утопающем в желтых цветах. Ужинаем в старой таверне, где готовят восхитительное мясо - говяжья вырезка средней прожарки, нежная, розовая, сочная, на еще горячем камне, а на тарелке - луковый соус, сладковатый, и черная соль. В бокале - Rosso di Montefalco Riserva 2009, c слегка потухшим красным, какой бывает у выдержанных вин, насыщенный аромат с древесными нотками, и идеальная, богатая структура, оставляюшая королевское послевкусие с едва уловимыми нотами граната и вишни. Идеальная компания для великолепного мяса красных сортов.
***
В субботу - пробуждение с цветами и подарками, и начало дня в прекрасном Montone, родине знаменитого Браччо Фортебраччо, о котором упоминает Макиавелли в своем "Государе". Город удивительно красив, полон цветов и скругленных лестничных подъемов, открывающих редкие перспективы. С небольших панорамных лощадок открываются виды на городские стены, крыши, средневековые улицы и окружающие леса и холмы. Мы обедаем в красивом ресторане, устроенном в средневековой стене, где нас балуют печеным tomino в хрустящем миндале на подложке из грудинки и хрустящего хлеба. Идеальное сочетание вкусов и ощущений, когда нежный миндаль сливается во вкусе с чуть растекающимся во рту, теплым сыром, грудинка добавляет соли, а хрустящий хлеб дает структуру. На первое - нежнейшие равиоли с фисташками, лесными орехами и тонкими пластинками свежего черного трюфеля. На второе - печеная перепелка, тающая во рту, с тоненькой, едва уловимой хрустящей корочкой, с миртом, соусом из лесных ягод и трюфелем. Эногастрономическое удовольствие, дополненное визуальным чудом.
После обеда - маленькие городки у подножия Апеннин, неожиданная прогулка в Fabriano, где нас застает красивый закат, и сильнейший ливень на горной дороге.
Дж. устраивает ужин в старой семейной таверне, в маленьком Sigillo, где хозяева похожи на хоббитов, а вся обстановка - на хоббитcкую таверну. Грубые деревянные стулья и столы, дерево, растущее и уходящее в потолок, разложенные по полкам книги, небольшая домашняя утварь, старая бочка, вмурованная в стену, пиво, льющееся рекой, и всё такое вкусное, что потом не встать. Нам приносят огромную деревянную доску, полную местных сыров, к которым прилагаются черничное и земляничное варенье, и горный мёд, и мяса (грудинку, шейку, прощутто, и т.п), которое в Умбрии великолепно, плетеную корзинку crescia - местного хлеба, плотной лепешки, а потом - мягкую, разбитую в кашицу яичницу с медом луком и грудинкой, еще одну - с трюфелем, и терракотовые тарелки, полные простых, но таких вкусных - зайца с грибами, и следом trippa c мятой, фасоль с cotica, и кажется, что-то еще, что я уже не в силах припомнить, и точно не в силах съесть.
На последок - semifreddo со свечкой, и весь ресторан хлопает в ладоши и поздравляет меня.
***
В воскресенье - Gubbio - живое средневековье, удивительная красота, о которой хочется написать отдельно, и Ceri Mezzani.
четверг, 18 мая 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Черный кофе, настоящий, так, как делают только на юге, и только для него в университетском баре, отражается в его черных глазах. Эта тьма меня притягивает. Теплый, магический аромат окутывает. В отражениях проскальзывают высокие заснеженные горы, ущелья и сумерки на теплом море Калабрии.
***
Эта шахматная партия увлекает, затягивает, гипнотизирует и не оставляет шанса выйти из игры, в которой решающим фактором остается случайность. Случайно оставшееся рядом со мной место, случайно сорвавшийся обед.
***
Внезапный электрический холодок по позвоночнику, и, обернувшись, я успеваю поймать его взгляд. Слов так мало, так удивительно мало, словно мы оба стараемся удержать этих бабочек внутри, словно из страха, что однажды вырвавшись, они закружат нас во всем том вихре, который и есть - воплощение этих слов.
***
Эта шахматная партия увлекает, затягивает, гипнотизирует и не оставляет шанса выйти из игры, в которой решающим фактором остается случайность. Случайно оставшееся рядом со мной место, случайно сорвавшийся обед.
***
Внезапный электрический холодок по позвоночнику, и, обернувшись, я успеваю поймать его взгляд. Слов так мало, так удивительно мало, словно мы оба стараемся удержать этих бабочек внутри, словно из страха, что однажды вырвавшись, они закружат нас во всем том вихре, который и есть - воплощение этих слов.
вторник, 16 мая 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Я напишу, обязательно напишу об изумрудных озерах Salto и Turano, их головокружительных дамбах, заснеженных горах и запоздавшей весне. Я напишу о маленьком Кори, который древнее Рима, и полном сокровищ, о море и Тиволи, об Этрурии и Рончильоне, и еще бог знает, каких путешествиях этой волшебной весны.
среда, 10 мая 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Я слышу первые ноты и внутри меня всё переворачивается, земля уходит из под ног, а вместо ослепленных солнцем улиц Прати я вижу Басманный и Замоскворечье, такие незабываемые отчаянные грозы, такую удивительно красивую весну в городе, которого больше нет.
По какой-то нелепой случайности, спустя время, мы оказались в странах на "И", на противоположных берегах Mare nostrum.
По какой-то нелепой случайности, спустя время, мы оказались в странах на "И", на противоположных берегах Mare nostrum.
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Я слышу первые ноты и внутри меня всё переворачивается, земля уходит из под ног, а вместо ослепленных солнцем улиц Прати я вижу Басманный и Замоскворечье, такие незабываемые отчаянные грозы, такую удивительно красивую весну в городе, которого больше нет.
По какой-то нелепой случайности, спустя время, мы оказались в странах на "И", на противоположных берегах Mare nostrum.
По какой-то нелепой случайности, спустя время, мы оказались в странах на "И", на противоположных берегах Mare nostrum.
четверг, 27 апреля 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Маленькая я внутри меня все время копошится. Я долго не могла понять чем она занимается, но в конце концов выяснилось, что она вытаптывает во мне пустоту,
она выкапывает во мне пещеру,
она роет во мне огромную дыру
и бросает на самое дно семена незабудок
(однажды я ей сказала, что в глазах незабудок -небо и она, глупая, мне поверила),теперь пытается вырастить небо.
Ещё она делает из пуха одуванчиков облака и смешно надувает щеки, чтобы они полетели.
0днажды нора-дыра станет бездонной, небо-бесконечным, а у маленькой я вырастут крылья. 0на будет парить и пикировать как птеродактиль.
Я немножко завидую ей, все её мечты непременно сбываются.
Впрочем, мои тоже.
(c) Aюна Аюна
она выкапывает во мне пещеру,
она роет во мне огромную дыру
и бросает на самое дно семена незабудок
(однажды я ей сказала, что в глазах незабудок -небо и она, глупая, мне поверила),теперь пытается вырастить небо.
Ещё она делает из пуха одуванчиков облака и смешно надувает щеки, чтобы они полетели.
0днажды нора-дыра станет бездонной, небо-бесконечным, а у маленькой я вырастут крылья. 0на будет парить и пикировать как птеродактиль.
Я немножко завидую ей, все её мечты непременно сбываются.
Впрочем, мои тоже.
(c) Aюна Аюна
среда, 12 апреля 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Апрельские воскресенья, когда летняя жара постепенно опускается на полные всех оттенков зеленого холмы и горы, на цветущие вишни и яблони, на желтые кусты-облака первых весенних роз, сиреневые гроздья глициний, и на яркие фиолетовые пятна деревьев прекрасного церциса; манят на улицу, в неожиданные путешествия, начинающиеся с первого шага за порог, и уводящие в неведомые пленящие дали.
Мы минуем Val Comino, горную долину, в которой ютятся старые цветущие города, оттененные заснеженными горными вершинами хребта большого змея, на котором и существует вся Италия. В ущелье - крошечный, кажется, совсем волшебный Belmonte Castello. От кого и чего он прячется здесь?
Над долиной Гарильяно властно и гордо стоит монастырь Montecassino, старый хозяин всех окрестностей, и его оруженосец - крепость Rocca Janula.
В Кампании, кусочек которой мы пересекаем, к полудню воздух становится таким густым, что хочется выйти из машины и упасть в ярко-изумрудную траву, гриву которой расчесывает ветер.
***
Маленький регион Молизе предстает перед нами настоящей затерянной страной, другим миром, скрытым от посторонних глаз в лабиринте гор. Машина выскакивает из темноты длинного туннеля, и перед глазами предстают горы, крошечные долины, ранняя весна, в которой деревья еще только-только начинают давать свет бурому покрывалу леса.
Редкие крошечные города крепко-накрепко прижимаются к огромным валунам скал, похожих на воинов-исполинов. Мы карабкаемся еще дальше в горы, где ледяной ветер несет аромат снега. В крошечном городке нас угощают местными блюдами, простыми и такими вкусными! Овечьи сыры смешной формы матрешки, которые пастухи привязывали к седлу и возили с собой, мясо и удивительные pallottole, согревающие и насыщающие, - на закуску, домашняя паста с кабаном, свежайшая баранина на гриле, рядом с которой лежал свежайший лимон с соседских приморских равнин. Терпкое и насыщенное домашнее Montepulciano d'Abruzzo, которое в других местах кажется слишком грубым, кажется совершенно прекрасным в этой суровой атмосфере гор.
В крошечном Pietrabbondante - огромный парк раскопок Саннитской цивилизации, такой загадочной и такой сильной, упорно противостоявшей равнинным римлянам в суровых горах, которые они знали лучше всех. Я перехожу из одного помещения в другое, сижу на холодных древних камнях прекрасно сохранившегося театра, и этот бесконечный ветер, летящий с виднеющейся внизу равнины, треплет мои волосы и сглаживает красивые резные элементы и статуи. Камни, которые насчитывают двадцать пять веков, так много могли бы рассказать.
Городки совершенно пустые, изредка из окна виднеется чье-то лицо, недоверчиво вглядывающееся в чужаков.
В Chiauci - приветливый священник, рассказывающий нам историю городка, и принимающий, словно важных иностранных гостей.
В Pescolanciano - старый замок д'Алессандро, настоящими хозяевами которого, кажется, являются кошки. Он висит на скале над городом, соединенный с землей только тоненькой полоской деревянного подвисного моста над пропастью.
Мы минуем Val Comino, горную долину, в которой ютятся старые цветущие города, оттененные заснеженными горными вершинами хребта большого змея, на котором и существует вся Италия. В ущелье - крошечный, кажется, совсем волшебный Belmonte Castello. От кого и чего он прячется здесь?
Над долиной Гарильяно властно и гордо стоит монастырь Montecassino, старый хозяин всех окрестностей, и его оруженосец - крепость Rocca Janula.
В Кампании, кусочек которой мы пересекаем, к полудню воздух становится таким густым, что хочется выйти из машины и упасть в ярко-изумрудную траву, гриву которой расчесывает ветер.
***
Маленький регион Молизе предстает перед нами настоящей затерянной страной, другим миром, скрытым от посторонних глаз в лабиринте гор. Машина выскакивает из темноты длинного туннеля, и перед глазами предстают горы, крошечные долины, ранняя весна, в которой деревья еще только-только начинают давать свет бурому покрывалу леса.
Редкие крошечные города крепко-накрепко прижимаются к огромным валунам скал, похожих на воинов-исполинов. Мы карабкаемся еще дальше в горы, где ледяной ветер несет аромат снега. В крошечном городке нас угощают местными блюдами, простыми и такими вкусными! Овечьи сыры смешной формы матрешки, которые пастухи привязывали к седлу и возили с собой, мясо и удивительные pallottole, согревающие и насыщающие, - на закуску, домашняя паста с кабаном, свежайшая баранина на гриле, рядом с которой лежал свежайший лимон с соседских приморских равнин. Терпкое и насыщенное домашнее Montepulciano d'Abruzzo, которое в других местах кажется слишком грубым, кажется совершенно прекрасным в этой суровой атмосфере гор.
В крошечном Pietrabbondante - огромный парк раскопок Саннитской цивилизации, такой загадочной и такой сильной, упорно противостоявшей равнинным римлянам в суровых горах, которые они знали лучше всех. Я перехожу из одного помещения в другое, сижу на холодных древних камнях прекрасно сохранившегося театра, и этот бесконечный ветер, летящий с виднеющейся внизу равнины, треплет мои волосы и сглаживает красивые резные элементы и статуи. Камни, которые насчитывают двадцать пять веков, так много могли бы рассказать.
Городки совершенно пустые, изредка из окна виднеется чье-то лицо, недоверчиво вглядывающееся в чужаков.
В Chiauci - приветливый священник, рассказывающий нам историю городка, и принимающий, словно важных иностранных гостей.
В Pescolanciano - старый замок д'Алессандро, настоящими хозяевами которого, кажется, являются кошки. Он висит на скале над городом, соединенный с землей только тоненькой полоской деревянного подвисного моста над пропастью.
четверг, 23 марта 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Два года назад, читая лекцию в магистратуре, я не могла расслабиться, чувствуя на себе постоянный взгляд опоздавшего, одетого в красивый, в лучших итальянских традициях, костюм, пошитый у портного, с вышитыми инициалами A.C.M. на рубашке с двойной манжетой и запанками. Его взгляд магнитит.
В перерыве я слышу рядом с собой бархатный голос с красивым калабрийским акцентом (оказывается, он может быть гипнотически красивым). Он представляется и угощает меня кофе, рассказывает о своем dottorato, в котором он на год старше. Меня гипнотизирует его аристократическая речь и этот акцент.
После лекции я сбегаю в тот невероятно жаркий день, увренная, что мы теперь будем часто видеться, будучи докторантами одного профессора. И с интригующей тайной его фамилии, принадлежащей одному из авторов итальянской Конституции.
***
Год назад, в переполненной аудитории по случаю лекции профессора из Йеля, я стою у стены, и снова чувствую на себе взгляд.
А. стоит у противоположной стены. Лекция оказывается скучной и, хоть я и делаю вид, что слушаю профессора, знаю, что А. почти не отводит взгляд. Меня накрывает это странное ощущение, что переполненной аудитории не существует, она исчезает. Улыбка, пересечение взглядов.
Толпа выносит меня в холл факультета, и я уже почти исчезаю на улице, но он успевает поймать меня в этом хаосе и спросить телефон, конечно, для того, чтобы пригласить поучаствовать в некоторых конференциях. Я остаюсь заинтригованной.
***
Этой весной лекция профессора из Колумбии заполняет всё ту же аудиторию до отказа. Я приветствую приглашенного профессора и моего научного руководителя, а обернувшись, вижу в дверях А., как всегда, безупречно одетого и улыбающегося. Он находит мне свободное кресло и стоит рядом, положив руку на спинку, и эта сцена почему-то напоминает мне старые фотографии. В перерыве он угощает меня кофе и удивляется, что я тоже пью его без сахара. Мы говорим обо всем - о прошедшем годе, и он жалеет, что мы так по какой-то случайности не встретились в Риме, ведь город маленький; о том, что он жил два месяца в Дублине, где потерял телефон; о C.М., его родственнике, и том, что публичное право ему ближе, чем частное; об экзамене в адвокатуру, сданном зимой; и о защите осенью. Он просит позвонить или написать ему, чтобы сохранить мой телефон, и я обещаю обязательно это сделать. Обязательно, и, наверное, в следующем году.
Мы встречаемся уже на следующий день, среди толпы, жаждущей услышать курс нашего профессора. Этот неожиданный взгляд и улыбка заставляют исчезнуть на мгновение всё вокруг - многоголосый гам, толчею. Мы обнаруживаем, что оба назначены collaboratori, кураторами курса и будем читать некоторые лекции. Мы сидим в первом ряду, и я ловлю случайную улыбку профессора, или мне только показалось?
После лекции он приглашает меня на обед, но профессор крадет меня, по пути обсуждая планы на семестр. В холле я вижу А.,который жестом показывает "хотя бы кофе", а я говорю "ок, после". Профессор уводит меня на улицу, и я думаю, что этому кофе не суждено состояться. Я прохожу через холл, чтобы выйти с другой стороны городка, а А. уже исчез.
В перерыве я слышу рядом с собой бархатный голос с красивым калабрийским акцентом (оказывается, он может быть гипнотически красивым). Он представляется и угощает меня кофе, рассказывает о своем dottorato, в котором он на год старше. Меня гипнотизирует его аристократическая речь и этот акцент.
После лекции я сбегаю в тот невероятно жаркий день, увренная, что мы теперь будем часто видеться, будучи докторантами одного профессора. И с интригующей тайной его фамилии, принадлежащей одному из авторов итальянской Конституции.
***
Год назад, в переполненной аудитории по случаю лекции профессора из Йеля, я стою у стены, и снова чувствую на себе взгляд.
А. стоит у противоположной стены. Лекция оказывается скучной и, хоть я и делаю вид, что слушаю профессора, знаю, что А. почти не отводит взгляд. Меня накрывает это странное ощущение, что переполненной аудитории не существует, она исчезает. Улыбка, пересечение взглядов.
Толпа выносит меня в холл факультета, и я уже почти исчезаю на улице, но он успевает поймать меня в этом хаосе и спросить телефон, конечно, для того, чтобы пригласить поучаствовать в некоторых конференциях. Я остаюсь заинтригованной.
***
Этой весной лекция профессора из Колумбии заполняет всё ту же аудиторию до отказа. Я приветствую приглашенного профессора и моего научного руководителя, а обернувшись, вижу в дверях А., как всегда, безупречно одетого и улыбающегося. Он находит мне свободное кресло и стоит рядом, положив руку на спинку, и эта сцена почему-то напоминает мне старые фотографии. В перерыве он угощает меня кофе и удивляется, что я тоже пью его без сахара. Мы говорим обо всем - о прошедшем годе, и он жалеет, что мы так по какой-то случайности не встретились в Риме, ведь город маленький; о том, что он жил два месяца в Дублине, где потерял телефон; о C.М., его родственнике, и том, что публичное право ему ближе, чем частное; об экзамене в адвокатуру, сданном зимой; и о защите осенью. Он просит позвонить или написать ему, чтобы сохранить мой телефон, и я обещаю обязательно это сделать. Обязательно, и, наверное, в следующем году.
Мы встречаемся уже на следующий день, среди толпы, жаждущей услышать курс нашего профессора. Этот неожиданный взгляд и улыбка заставляют исчезнуть на мгновение всё вокруг - многоголосый гам, толчею. Мы обнаруживаем, что оба назначены collaboratori, кураторами курса и будем читать некоторые лекции. Мы сидим в первом ряду, и я ловлю случайную улыбку профессора, или мне только показалось?
После лекции он приглашает меня на обед, но профессор крадет меня, по пути обсуждая планы на семестр. В холле я вижу А.,который жестом показывает "хотя бы кофе", а я говорю "ок, после". Профессор уводит меня на улицу, и я думаю, что этому кофе не суждено состояться. Я прохожу через холл, чтобы выйти с другой стороны городка, а А. уже исчез.
понедельник, 06 марта 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Как льёт сегодня! Словно старается смыть все следы жизни с этих вечных камней.
среда, 08 февраля 2017
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
мне бы хотелось оставить эту пустоту между тобой и мной
не тронутой
не заполнять ее пустыми словами
обещаниями и не обещаниями
неожидаемыми ожиданиями
мне бы хватило единственного прикосновения твоих губ к моей коже
которое бы не означало ничего
и говорило только о том
что мы свободны
(c) Аюна Аюна
не тронутой
не заполнять ее пустыми словами
обещаниями и не обещаниями
неожидаемыми ожиданиями
мне бы хватило единственного прикосновения твоих губ к моей коже
которое бы не означало ничего
и говорило только о том
что мы свободны
(c) Аюна Аюна
вторник, 29 ноября 2016
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Осень, в которой длинные дни залиты солнечным светом, теплом и ароматом жареных каштанов. Осень с уходящими в горизонт золотыми виноградниками, ярко-голубым небом и деревьями, увешанными хурмой, словно новогодними шарами. Ноябрь, в котором море тихо шепчет истории об ушедшем лете, а песок хрустит под ногами. Время густых утренних туманов и синих сумерек.
***
Удивительное чувство причастия и внесения своего вклада в науку, насчитывающую в Сапиенце восемь веков. Я читаю лекции и студенты слушают с интересом, влюбляются в мою тему, выбирают её для своих работ.
***
Удивительное чувство причастия и внесения своего вклада в науку, насчитывающую в Сапиенце восемь веков. Я читаю лекции и студенты слушают с интересом, влюбляются в мою тему, выбирают её для своих работ.
четверг, 03 ноября 2016
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Облака окутывают холмы, ласкают их неровные спины, зеленые бока и золотолистые кудри. Легкие, воздушные, с пушистыми полупрозрачными краями, расворяющимися в теплом густом воздухе с горькими нотами дымка из каминных труб.
***
Утро в доме на горе, окутанном плотным облаком, что не видна даже трава внизу, начинается звоном капель по балконной решетке, кошкой, которая будит меня ласково касаясь моего носа пушистой лапой, и чашкой горячего каппучино.
***
Утро в доме на горе, окутанном плотным облаком, что не видна даже трава внизу, начинается звоном капель по балконной решетке, кошкой, которая будит меня ласково касаясь моего носа пушистой лапой, и чашкой горячего каппучино.
суббота, 15 октября 2016
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Осень - это без конца бегущие по волнам блики, теплый песок пустого пляжа и ласковый ветер с юга, с едва уловимыми нотами магребских специй. Умиротворение прибоя, чуть прохладная вода, разноцветные медузы, греющиеся на отмели, силуэты островов на горизонте.