вторник, 19 ноября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
В Салерно тепло останавливается, и замирает время. Мы едем "вниз", чтобы успеть поймать эти дни ленивых воспоминаний о лете. В уютной приморской пиццерие окна выходят на море, где никого, и можно смотреть на скалы Амальфитанского побережья с юга, на большие суда, проходящие на горизонте. Белое вино в графине, большие bruschette с морской солью и кунжутом, море, спокойное и еще теплое.
Запах разогретого дерева напоминает мне о детстве.
Закаты наступают рано, но эти осенние закаты у моря создают невообразимо прекрасное небо, в которое хочется падать.
В старом городе уже невозможно протолкнуться, люди приезжают издалека, чтобы посмотреть на праздник рождественских огней. От главных улиц по переулкам толпа перетекает, вытягивая головы вверх. Улица зимней ночи, заледеневшей, с периодически падающими звездами. Нужно только успевать загадывать желания. Узкие улочки украшены цветами, полны торговлей. На углах домов, на небольших площадях только и слышно раскатистое неаполитанское о' cuoppo - это бумажные конусы, которые наполняют свежей рыбой, или морепродуктами, жаренными во фритюре.
Деревья увешаны гирляндами и похожи на большие инжиры. На камнях в море светятся пингвины, а в городском саду смешные гномы сидят на деревьях, рыбы плавают по газонам и все ждут Рождества.
суббота, 16 ноября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Она появилась в нашем доме совершенно неожиданно, спонтанно. Это счастливая случайность в маленьком несчастье. Скоро ей три месяца, и это большая радость. Мы нашли ее, возвращаясь с городского праздника, ночью, по чистой случайности решив пойти пешком. Шум улицы не смог заглушить громкие отчаянные крики. Она вышла из-под припаркованной на ночь машины, таща за собой заднюю лапу. Грязная до невозможности, величиной с мою ладонь, с ссадиной по всему животу, ранами и большим и глубоким порезом на задней лапе. Еще одну заднюю лапу она просто тащила и садилась на нее, когда останавливалась, подгибая ее совершенно неестественно. Мы не могли оставить ее, принесли домой, в cantina, накормили, посадили в глубокий пластиковый таз и накрыли, чтобы она не смогла выбраться и навредить себе. Наутро обнаружили ее выбравшуюся и гуляющую по комнате. Ветеринар поставил уколы, залил антисептиком раны и назначил антибиотики, на уколы мы носили ее полмесяца. Все это время она спокойно переносила процедуры, и даже рентген. Диагноз - три перелома, два на одной лапе и один на другой. Лечение - находиться в замкнутом пространстве и ходить как можно меньше. Мы выносили ее каждый день на солнце, чтобы раны быстрее затягивались. 
Сейчас это веселый котенок, который играет со всеми, носится, прыгает, хулиганит и спит рядом со мной в своей корзинке.

среда, 13 ноября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Вдруг похолодало так, что вечерами отовсюду в дом забирается горьковатый запах затопленных печей. Он струится в невыносимо сыром воздухе, не забирается слишком высоко, и приносит всем желание укрыться потеплее, с чашкой горячего шоколада, с хорошим фильмом на экране. 

В магазинах уже все готово к празднику: улица panettone, несметное число подарочных коробок и корзин - с вином, сырами (пармезан - самый красивый), соусами для пасты, разносолами, трюфелями, печеньями. Мы покупаем свечные фонари с фигурками оленей и елей, которые будут давать красивые тени на стенах, шишки, шары, и множество всяких рождественских радостей, от которых невозможно удержаться.
Сегодня впервые к нам приходили zampognare - колядовать, по традиции с пастушьей волынкой.


понедельник, 11 ноября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Так, словно крошится небо, словно оно узнало раньше. Когда чужая чашка летит вниз, чтобы разбиться, ужасно хочется ее подобрать, спасти и вложить в руки, ее выпустившие. Единственное сомнение - удержат ли ее снова, сберегут ли. Осколки разбитой чашки ранят ладони двоих, оставляют капли. Летящая вниз чашка бескровно ранит стоящего рядом.
среда, 06 ноября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
"Желаем вам приятного пребывания в Риме, а некоторым из вас - добро пожаловать домой", - веселый голос голландского стюарда странным резонансом звучит во мне. Теплые огни, чуть сырой осенний воздух, звезды, - я вернулась.
В Москве меня укрывало плотное осеннее небо, сырость и отовсюду заметное ожидание снега в каждом взгляде. Кажется, все бегут куда-то только в надежде, что сегодня он наконец пойдет, промыпется, укроет черную землю, серые мостовые, черные силуэты деревьев, на которые отчего-то больно смотреть. Снег не случился, только холодный дождь размазывал город в его разноцветных скоростях.
...
В давно знакомом Loft на Лубянке мы смотрим на раскачивающиеся от сильнейшего ветра строительные краны, согреваемся тыквенным супом и смотрим на необычный контраст и свет этого дня. Каждый дом кажется взятым с разных фотографий, выцветших, новых, отретушированных в разных оттенках.
В Fresh мы сидим у большого окна и смотрим на изменившуюся Дмитровку, на прохожих, в каждом из которых есть что-то особенное. Теплый салат с лисичками и тыквой, киноа, тофу и вкусные смузи, - это новое любимое место. В Москве хорошо быть путешественником.
вторник, 29 октября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Серое серое небо окутывает все, словно теплое покрывало, прячет под собой мельницы, поля и дома из красного обожженного кирпича. Зелень травы Гаагского леса и земля, густо усыпанная желтыми листьями, говорят мне о том, что я стала ближе к северу, к северной осени. Старые прямые деревья тянутся к небу, оголяя свои ветви, словно вытягивая выше руки. Табличка говорит, что в XVI веке лес хотели срубить, но король вмешался и спас его. На одном из стволов я вижу чье-то лицо, как магическое дерево, что просыпается ночью и пугает путников. 
Тихий шорох листьев под ногами, шаги по отсыпанной дорожке, С. рядом и тишина возраждают во мне что-то тихое, спокойное и северное, уютное и задумчивое.
Запах рыбы на перекрестках, уютные книжные и старые пластинки. Мы садимся на трамвай и едем к морю. Мимо трехэтажных домов с большими окнами, мимо дворцов, музеев, намечая визиты.
Серое небо и серое море, от которых перехватывает дыхание. Тонкая полоска заходящего солнца в точке их прикосновения. Облака, быстро плывущие на восток.
Мы слушаем чаек, греемся в ресторанчике и говорим, как всегда, теряя нить, отвлекаясь на детали, рассказывая обо всем, что случилось. И так славно, что несмотря ни на что, все эти годы мы вместе, можем сидеть в Scheveningen, слушать спокойное море, вскрики чаек и наслаждаться этим уютом и теплом внутри.

четверг, 24 октября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Пицца с цветами тыквы имеет очень нежный и изящный вкус, который дополняется моцареллой и анчоусами, по желанию. Я ем кусочек под теплым солнцем почти летнего дня, в Риме еще +25. Завтра я буду в Лейдене, где меня встретит С. и мы наговоримся вдоволь. Странно, но в Голландии я каждый раз оказываюсь осенью. Сырой воздух каналов, серое небо, облетевшие листья и теплый свет окон. 
После этого - холодная Москва, ноябрьские заморозки, и у меня теперь совсем нет подходящей обуви. При постоянной разнице температур в двадцать градусов сложно найти что-то подходящее. Итальянцы поеживаются, когда я говорю им об этом.

вторник, 22 октября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Есть поле, ровный луг зеленой травы, мягкой, по которой можно ступать по-кошачьи тихо. Облетающие с деревьев большие желтые листья ложатся аккуратными полосами вдоль пустой дороги. С каждым днем воздух становится свежее и прохладнее, здесь он кристальный. Едва заметная тропа манит подняться вверх, к вершине, чтобы смотреть на случающийся только осенью прозрачный воздух, в котором можно рассматривать долину, холмы и горы до горизонта. Ежевика совсем поспела, черные ягоды висят на спутанных кустах.
Не наступать на опавшие листья, чтобы не будить лес, слушать его колыбельную в кронах.

четверг, 17 октября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Теплая осень, ласковые морские ветры, медленно желтеющие кроны, шорох желтых и алых листьев, голубое небо, дома, покрывшиеся алым плющом, - я дышу этими днями. Мы жарим каштаны, печем вкусные торты из каштановой муки, едим каштаны в глазури - marron glacé. Рим полностью подчиняется каштановому аромату, несущемуся с площадей и перекрестков. Адвокаты едят жареные каштаны у суда, финансисты - у банков. Все чаще слышится запах разожженых печей и пиццы. После сбора винограда все ждут праздники молодого вина novello, скоро начнется сбор оливок, и время самого вкусного домашнего густого и золотого оливкового масла, с неповторимым вкусом.
В древнем Арпино - оливковые сады покрывают галереи крепости на самой вершине, где аккуратно сложенные предримским племенем камни образуют единственную в мире арку с острым сводом. По крепостным стенам можно пробраться вдоль садов и смотреть на стену высоких гор напротив. Оливковые деревья растут здесь веками.

суббота, 12 октября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Коснуться осенних облаков можно в старых городах. Протянуть руку и дотронуться до неба, идущего тебе навстречу с другого конца переулка. Старый фонарь не горит, не нарушает настроение задумчивой осенней встречи. Облако скользит по улицам и переулкам, окутывает балконы, сады и фонари, заглядывает в окна и разносит запах лимонных ciambelle, которые по старинному рецепту готовит синьора в маленькой пекарне. Повсюду - завораживающая тишина, теплый свет окон и аромат первый раз этой осенью зажженых каминов.

среда, 09 октября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Блестящие чешуйки церковных куполов напоминают приглаженные перья заморских птиц. Над ними пролетает старый самолет с пилотом в старых авиационных очках, и самолет тянет за собой послание на длинной ленте. Здесь начинается волшебство.

Меня околдовывают блики солнца на пологих волнах, отражения зеленых силуэтов плоскокроных сосен, скалы, словно нескладно выстроенные из старого необожженого кирпича.


...
Стоя на горе Соррентинского полуострова, море оказывается повсюду, справа - Неаполитанский залив с большими кораблями, туристическими городами, суетливым Сорренто и замершим Везувием, слева - спокойная лазурная бесконечность Амальфитанского побережья, скалы, сосны и чистейшая вода. Амальфи, Прайано, Позитано, Фуроре - колдовские места со старой морской магией, первые морские республики, кошачье царство, ночной лов рыбы, террасы над морем, дома на скалах, узкие дороги, пещеры, вертепы и старые башни на скалах, стоящих одиноко в море.
Мы возвращаемся сюда вновь и вновь, потому что вода только здесь имеет особенную прозрачность и волшебный цвет, потому что только здесь, чтобы попасть на пляж, нужно преодолеть два высоких лифта, вырубленных в скале, а чтобы попасть в отель - оставить машину наверху, где только площадка и домик, и спуститься в холл отеля на лифте. Мы купаемся в спокойной воде, глядя на просыпающийся Позитано, едим свежайшую рыбу, пьем кампанское белое (Falanghina - летняя традиция), ходим пешком, покупаем "почти неаполитанскую пиццу", наслаждаемся свежим инжиром на завтрак и дышим морем.
...
Зимой море разбивает старые дома, прочто стоящие здесь веками наперекор его могучей воле. Оно крадет лодки, срывает ставни, и в редкие моменты сильнейшей ярости разбивает стекла в домах. Оно мстит Амальфи, старой морской столице, за ее наприступность, неуступчивую твердость, за то, что оно может потопить корабли, но не может ничего сделать с висящими над ним домами.
Я хочу видеть эту бешенную ярость, достающую вверх на десятки метров, ревущую, зимнюю, под свинцовым небом.
После улыбчивого Салерно с рождественскими огнями, мне хочется кутаться в шарф, и смотреть на это безумие.
среда, 02 октября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Карамельное послевкусие портовых городов
Лечит меня, вывернув наизнанку осень.
Теплое небо, прохладный песок, корабельный остов,
Дерево накапливает солнце, засаливает "на потом"
В ставнях, дверях и лицах - белая проседь.
Море срывается, нет больше силы быть
Сдержанным в плокости отраженных лучей.
Шепотом кофе, боясь угодить в резонанс минут
От этого языка есть привычки и нет толмачей.
Солнце стекает по беленым пологим стенам,
Стараясь сбежать за углы, которых здесь нет
Лечит меня, вывернув наизнанку осень.
Теплое небо, прохладный песок, корабельный остов,
Дерево накапливает солнце, засаливает "на потом"
В ставнях, дверях и лицах - белая проседь.
Море срывается, нет больше силы быть
Сдержанным в плокости отраженных лучей.
Шепотом кофе, боясь угодить в резонанс минут
От этого языка есть привычки и нет толмачей.
Солнце стекает по беленым пологим стенам,
Стараясь сбежать за углы, которых здесь нет
Вопреки всем проектам и сметам.
Как легко раздраженный жарой находит свою любовь в тепле.
откуда-то: "нет, приходите в среду, после обеда".
Рыбак, не продавший улов, перебирает снасть
Нарочито не замечая кошек, ждущих удачи.
Город, как мертвая рыба, с моря показывает свою пасть,
Ночной лов кому смерть несет, кому сласть.
Промысел здесь один, и на вид - кошачий.

Как легко раздраженный жарой находит свою любовь в тепле.
откуда-то: "нет, приходите в среду, после обеда".
Рыбак, не продавший улов, перебирает снасть
Нарочито не замечая кошек, ждущих удачи.
Город, как мертвая рыба, с моря показывает свою пасть,
Ночной лов кому смерть несет, кому сласть.
Промысел здесь один, и на вид - кошачий.

воскресенье, 29 сентября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
San Gregorio da Sassola - самый сказочный город всего Лацио. Он прячется за горами, и выехав из-за очередного изгиба дороги, видишь этот средневековый чудо-город с перекидным мостом в княжеский дворец, возвышающийся над всем городком, с башнями, лабиринтами узеньких переулков, старыми синьорами и кошками, музеем вертепов. Все это прячется внутри крепостных стен, а с княжеского замка можно смотреть на неизвестно как устроенные и пристроенные домики, черепичные крыши и каминные трубы.
...
Утренние густые туманы возвещают о приходе осени. Дни все еще теплые, ласковые, с постоянством голубого неба и теплого солнца. В округе созревают и начинают привлекать яркими пятнами большие гранаты, пока еще покраснев только с бочков. Фиги раскрываются и сыпятся на землю, тыквы уже собраны и стоит присмотреться, их, разных цветов и форм, можно увидеть в окнах и на террасах. После летней жары снова расцветают розы.
Повсюду слышится горьковатый запах костров vendemmia - сбора винограда и заготовки вина. Виноград собирают с раннего утра, чтобы затем перемалывать, отжимать, и оставлять в огромных котлах. В виноградниках остаются только редкие гроздья, которые оставляют для еды.
...
Каждый вечер, гуляя с собакой, мы встречаем ежа, живущего в нашем дворе. Он уже не прячется при виде нас, и продолжает делать свои запасы. Наверняка ночью он потихоньку хрустит кошачьим кормом, который оставляют для дворовых кошек.
...
Утренние густые туманы возвещают о приходе осени. Дни все еще теплые, ласковые, с постоянством голубого неба и теплого солнца. В округе созревают и начинают привлекать яркими пятнами большие гранаты, пока еще покраснев только с бочков. Фиги раскрываются и сыпятся на землю, тыквы уже собраны и стоит присмотреться, их, разных цветов и форм, можно увидеть в окнах и на террасах. После летней жары снова расцветают розы.
Повсюду слышится горьковатый запах костров vendemmia - сбора винограда и заготовки вина. Виноград собирают с раннего утра, чтобы затем перемалывать, отжимать, и оставлять в огромных котлах. В виноградниках остаются только редкие гроздья, которые оставляют для еды.
...
Каждый вечер, гуляя с собакой, мы встречаем ежа, живущего в нашем дворе. Он уже не прячется при виде нас, и продолжает делать свои запасы. Наверняка ночью он потихоньку хрустит кошачьим кормом, который оставляют для дворовых кошек.
суббота, 21 сентября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Мне нравится чувствовать море с трех сторон, горы за спиной, жаркий южный ветер, теряться в скалах Амальфитанского побережья, нырять в аквамариновую воду, где не достать до дна, собирать на песке ракушки, гулять по заколдованному лесу Цирцеи, смотреть на затерянные древние города, вулканы и вулканические озера, стремиться к заснеженным вершинам, на которых колокол возвещает приход бури, считать красные черепичные крыши, блуждать по средневековым замкам-городам, вспоминать латынь по римским надписям, пробовать вино, уметь выбирать оливковое масло, тысячи видов сыра, жарить большие каштаны, болтать с монахами древних монастырей, рассматривать вертепы, считать часы от Тирренского до Адриатического, бродить по ярмаркам, пить неаполитанский кофе, теряться в улицах больших и таких разных городов, смеяться вместе с гондольером, учиться жестам, тараторить на самом красивом языке, сидеть на Испанской лестнице или любоваться закатом у Тибра с Сант-Анджело, идти через ночную Перуджу, собирать виноград, подставлять руки теплому осеннему солнцу и улыбаться, пить лимончелло и запасать дынный мелончелло на зиму, распахивать ставни, исследовать каждую деревушку или городок, скрывающие сокровища, гулять по весенним маковым полям, выбирать керамические чудесные вещицы, пить вкуснейший горячий шоколад, считать ночные лодки с фонариками, дышать морем. Это только часть моей Италии. Наверное, никогда не пожалею, что переехала.
...


среда, 18 сентября 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Осеннее море не похоже ни на одну написанную о нем картину. Это ревущая бездна песочного цвета, сворачивающая каменные отвалы, прорывающаяся на берег, тянущаяся к тебе, к следам, медленно исчезающем на черном вулканическом песке, чтобы едва-едва коснуться россыпью брызг. Поодаль на это безумие смотрят чайки - снова вступившие в свои права хозяева. Зачехленные зонтики еще стоят, словно оловянные солдатики, робко всматриваясь в ревущую бездну. Море бросает им все, что когда-то приняло или утащило у островных жителей, - детские игрушки, туфли, заколки, бутылки. Оно разметало повсюду угольки костров.
Если встать на линии воды, то можно услышать, о чем рассказывает море. Его слушаю только я, да еще девушка с ребенком, и скандинавская женщина, устроившая палатку на пустом пляже. Вокруг все закрыто, людей совсем нет, и кажется невероятным, что еще вчера здесь было шумно и весело, и вдруг в изменившемся угле солнечного света люди пропали, или остались в параллельной реальности высокого жаркого солнца и голубого неба без дымки. Из одного из бесчисленных закрытых ресторанов на штормящее море смотрит мужчина.
Если встать на линии воды, то можно услышать, о чем рассказывает море. Его слушаю только я, да еще девушка с ребенком, и скандинавская женщина, устроившая палатку на пустом пляже. Вокруг все закрыто, людей совсем нет, и кажется невероятным, что еще вчера здесь было шумно и весело, и вдруг в изменившемся угле солнечного света люди пропали, или остались в параллельной реальности высокого жаркого солнца и голубого неба без дымки. Из одного из бесчисленных закрытых ресторанов на штормящее море смотрит мужчина.

суббота, 31 августа 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
В шесть утра Вена еще спит, слегка улыбаясь во сне нежному утреннему свету, заглядывающему в окно. Август здесь прозрачен, как осеннее небо. Магазины и лавки закрыты, кругом такая тишина, что кажется, город улыбается только нам, странным путешественникам, бредущим по пустым улицам, незаметно ведущим нас к самому сердцу. Мы останавливаемся у Штеффи, и в этот момент раздается колокольный звон, старый любимый венский будильник. Вена поворачивается во сне, слегка потягивается, открывает глаза и распахивает окна. Венцы, спешащие к утренней службе исчезают внутри собора. На улицы постепенно и неспешно начинают выходить люди.
В десять утра Вена пахнет свежестью, мятой и меланжем.
В кафе начинают расставлять стулья и столы, на перекрестках появляются велосипедисты, и смешные велосипедные светофоры перестают работать впустую. Мы проходим утренние парки - Burggarten, Hofburg, где у статуи принца Евгения девушка читает что-то по-итальянски. Проходим красивые сады, павильон с розами, где небольшие группы занимаются тай чи, аллею с аккуратно расставленными стульями, посаженные кусты роз и небольших деревьев, каждое из которых хранит свое послание. Я дышу этим городом, растворенной здесь осенью.
В тишине любой безлюдной улицы здесь слышится музыка, чистое фортепьяно, легкое, летящее, и мы следуем музыке. Она ведет нас к старому кафе Frauenhuber, где делают настоящий меланж, и где, как мы случайно узнаем позже, играли Бетховен и Моцарт.
В Schönbrunn осень чувствуется еще сильнее, она постепенно касается деревьев этого огромного парка, и гуляет в тени деревьев. Это волшебство завораживает, я теряюсь в аллеях и лабиринтах, как в настоящей стране чудес.
На Дунае еще гуляет лето, и он блестит своей голубой водой, отражает августовское небо, деревья и шпили церквей.
В десять утра Вена пахнет свежестью, мятой и меланжем.
В кафе начинают расставлять стулья и столы, на перекрестках появляются велосипедисты, и смешные велосипедные светофоры перестают работать впустую. Мы проходим утренние парки - Burggarten, Hofburg, где у статуи принца Евгения девушка читает что-то по-итальянски. Проходим красивые сады, павильон с розами, где небольшие группы занимаются тай чи, аллею с аккуратно расставленными стульями, посаженные кусты роз и небольших деревьев, каждое из которых хранит свое послание. Я дышу этим городом, растворенной здесь осенью.
В тишине любой безлюдной улицы здесь слышится музыка, чистое фортепьяно, легкое, летящее, и мы следуем музыке. Она ведет нас к старому кафе Frauenhuber, где делают настоящий меланж, и где, как мы случайно узнаем позже, играли Бетховен и Моцарт.
В Schönbrunn осень чувствуется еще сильнее, она постепенно касается деревьев этого огромного парка, и гуляет в тени деревьев. Это волшебство завораживает, я теряюсь в аллеях и лабиринтах, как в настоящей стране чудес.
На Дунае еще гуляет лето, и он блестит своей голубой водой, отражает августовское небо, деревья и шпили церквей.
среда, 21 августа 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
После Карьерного перевала мы спускаемся с Саян вниз, в степь, желтеющую, августовскую. Я распахиваю окно машины, чтобы впустить этот горячий, густой, разнотравный, чуть горьковатый воздух. Здесь чувствуешь себя рыбой, плавающей в огромном мировом море, чьи плавные холмы на дне были до начала истории выглажены солеными водами, от которых остались соленые озера, похожие на Мертвое море, или менее соленые, но особенные. Зеркала на плоскости степи.
Курганы новой эпохи остались только группами камней, тагарские - возвышаются по степи большими спинами. На большом старом кургане виднеются письмена и символы жизни, отпечатки персов и скифов, приходивших поклониться захороненному здесь старцу.
Дорога ровной линией стелится по плоскости, отмеренной столбами. Кое-где виднеются стада коров, кое-где по степи пасутся кони, над разогретым полотном дороги кружат коршуны.
Мы останавливаемся в деревенском доме старого большого села, где почти нет машин. Я помню эту тишину, особенно среди степи, когда кроме ветра и звона цикад не слышно ничего. В этих старых домах так хорошо спится.
На деревянном крыльце кругом цветы, сибирские коты с закругленными ушами гуляют рядом, ластятся. Мы едим местные блины, тоненькие, с густой деревенской сметаной. Я впервые в жизни понимаю, как это - есть блины просто со сметаной, похожей на масло. После русской бани мы пьем чай с дикой степной земляникой и дышим вечерней прохладой.
Курганы новой эпохи остались только группами камней, тагарские - возвышаются по степи большими спинами. На большом старом кургане виднеются письмена и символы жизни, отпечатки персов и скифов, приходивших поклониться захороненному здесь старцу.
Дорога ровной линией стелится по плоскости, отмеренной столбами. Кое-где виднеются стада коров, кое-где по степи пасутся кони, над разогретым полотном дороги кружат коршуны.
Мы останавливаемся в деревенском доме старого большого села, где почти нет машин. Я помню эту тишину, особенно среди степи, когда кроме ветра и звона цикад не слышно ничего. В этих старых домах так хорошо спится.
На деревянном крыльце кругом цветы, сибирские коты с закругленными ушами гуляют рядом, ластятся. Мы едим местные блины, тоненькие, с густой деревенской сметаной. Я впервые в жизни понимаю, как это - есть блины просто со сметаной, похожей на масло. После русской бани мы пьем чай с дикой степной земляникой и дышим вечерней прохладой.
пятница, 16 августа 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
утро начнется с двух пшиков баленсиага. дорога в светлое завтра
перекрыта из-за ремонта на целое лето. конец цитаты
если ты помнишь я не из той европы, где гренки едят на завтрак
я не люблю прошутто не признаю фритатты
мне до сих пор страшновато теряться в разверстой пасти
капитолиев, форумов, арок и колизеев
звать закуски на новый манер: мне пожалуйста, антипасти.
и я ношу эммигрантские платья - приманки для ротозеев
и все что я могу рассказать о моей европе - ее принято звать восточной
до небес здесь возносят культурный львов и ругают киев
удивительно: время течет иначе - страшнее, дольше. я знаю точно:
мы уснем на подоле, проснемся совсем другими.
тебе никогда не понять ни меня, ни мою европу. я пропитана ей как пончик
спина еще помнит надежные верхние боковые любых плацкартов
и не скрыть ни одной туникой, ни спрятать под ламовым мягким пончо
шрамы-родинки городов той другой европы. ее не найти на карте.
(c) Екатерина Янишевская
перекрыта из-за ремонта на целое лето. конец цитаты
если ты помнишь я не из той европы, где гренки едят на завтрак
я не люблю прошутто не признаю фритатты
мне до сих пор страшновато теряться в разверстой пасти
капитолиев, форумов, арок и колизеев
звать закуски на новый манер: мне пожалуйста, антипасти.
и я ношу эммигрантские платья - приманки для ротозеев
и все что я могу рассказать о моей европе - ее принято звать восточной
до небес здесь возносят культурный львов и ругают киев
удивительно: время течет иначе - страшнее, дольше. я знаю точно:
мы уснем на подоле, проснемся совсем другими.
тебе никогда не понять ни меня, ни мою европу. я пропитана ей как пончик
спина еще помнит надежные верхние боковые любых плацкартов
и не скрыть ни одной туникой, ни спрятать под ламовым мягким пончо
шрамы-родинки городов той другой европы. ее не найти на карте.
(c) Екатерина Янишевская
среда, 14 августа 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
В Москве жарко, и начинает казаться, что жара ездит со мной, колесит по всему земному шару в старом чемодане с четырьмя разноцветными уголками.
Здесь пишется от руки под сильные грозы.
Москва полна воспоминаний.
...
Мы лазаем по деревьям, перебираемся на двадцатиметровой высоте по бревнам и канатам. Gabriel-Hound, я очень по тебе скучаю в Италии.
...
Каждый раз, когда я думаю о нем, запускаю в небо китайский фонарик. Несбывшееся.
пятница, 09 августа 2013
И тополя уходят - но нам оставляют ветер...
Спустя восемь тысяч километров, тайга повсюду, она хозяйствует здесь и диктует свои законы, и даже большой город уступает, оставаясь в отведенных ему границах. Самолет скользит по прямой вниз, параллельно линиям электрических проводов и рельсам транссиба, проложенных ровными прямыми среди отдающего голубым оттенком леса.
Странно попадать в места, где был так давно, что кажется, это была прошлая жизнь или сон. Мы гуляем по городу, который я почти не помнила, дышим широкой рекой, катаемся на велосипедах по острову Татышева, где сейчас так здорово, что весь город собирается и отдыхает с велосипедами, роликами, играет в игры, занимается спортом на специальных площадках для детей и взрослых, кругом снуют суслики.
У старой часовни все по старому, она свысока смотрит на город, остается его сердцем. Мы гуляем по старым улицам с деревянными сибирскими домами, едим сибирские грузди и невероятно вкусную оленину в яблочном соусе. В Краеведческом музее проводим почти целый день, рассматривая историю этого огромного края, его богатства, и останавливаемся у найденных остатков следов, растений эры динозавров, смотрим на настоящий, найденный здесь, скелет мамонта. В нижней части музея - антропология, племена и народы, жившие и живущие на этой необъятной территории. Мы рассматриваем их одежду, лодки, амулеты, читаем о традициях и верованиях, заглядываем в юрты. В специальном зале шаманы каждой народности расставлены по-кругу, и смотрят на посетителей, передавая какую-то необъяснимую энергетику. Дж. замечает, что некоторые народности внешне и по одежде так похожи на северо-американских индейцев.
Мы отправляемся в путешествие через тайгу, через отроги Саян, чтобы оказаться в бескрайних степях. По пути останавливаемся над Енисеем, чтобы посмотреть на эту великую реку, на горы, скалы и лес. Мы рассматриваем бурундуков, больших орлов, кружащих совсем рядом, прямо над нашими головами. В тайге останавливаемся, чтобы покушать, и слышим ее, прохладную и таинственную даже в солнечный день. Она стоит рядом, стеной, перед которой стелится трава и луговые цветы, а внутрь, за деревья, манит темнота. Здесь хозяйствуют медведи, волки, лисы, рыси, белки, филины, маленькие кедровки, рассаживающие тайгу, делая земляные кладези из кедровых орехов, и забывая о них.
